Статьи

Ливанское общество глазами маронитского патриарха Булоса II Меуши: два донесения швейцарских послов в Бейруте

Религия и общество на Востоке '2019, №3

 
Подготовка, перевод, комментарии Алексея Сарабьева

Публикуются и подробно комментируются архивные документы 1959 и 1960 гг., в которых швейцарские послы в Бейруте дают подробную оценку ситуации на политической арене и в общественной среде Ливана. Они опираются на информацию, полученную от ключевых иерархов Маронитской церкви, и прежде всего - от тогдашнего патриарха Булоса II Меуши. Оба документа отличаются относительной непредвзятостью, коренящейся вообще в политическом курсе Швейцарии тех лет; они по-своему информативны, оригинальны, демонстрируют высокий профессионализм их авторов и живое участие в тех вопросах, которые обсуждались с маронитским патриархом и бейрутским архиепископом Игнасом Зияде. Излагаются сведения о ведущих представителях политического бомонда и социальнополитических процессах, приводятся высказывания патриарха Булоса II о состоянии христианских общин Ливана и судьбе христианства на Ближнем Востоке. В плане исторической темы межконфессиональных отношений в регионе эти документы, содержащие исторические детали и мнения из первых уст, несомненно, представляют собой ценный источник для специалистов и живую зарисовку полно-кровной жизни независимого Ливана того времени.

Публикуемые дипломатические донесения послов Швейцарии в Бейруте - одни из немногих, почти полностью посвященных религиозно-политической про­блематике ливанского общества. Их объединяет подроб­ное изложение мнения патриарха Маронитской церкви в 1955-1975 годах Булоса (Павла) II Меуши^[1] по вопро­сам внутренней политики Ливана, положения христи­ан на Ближнем Востоке и межрелигиозных отношений.

Документы по-своему уникальны - они весьма рельефно отображают вовлеченность ливанских религиозных об­щин и их иерархов в политические процессы того време­ни, в том числе в региональном масштабе. Для историков, занимающихся Ближним Востоком в ракурсе межконфес­сиональных связей и противоречий, публикуемые донесе­ния могут представлять несомненный интерес.

Первый из документов датирован концом октября 1959 г., а второй - началом декабря 1960 г. За тот пери­од сменились как отправитель, так и получатель этой ди­пломатической корреспонденции: на посту посла Швей­царии в Бейруте (с аккредитацией также в Сирии, Ира­ке и Иордании, а затем и на Кипре) Эгберта фон Граффен- рида (Egbert von Graffenried)^[2] в мае 1960 г. сменил Гви­до Киль (Guido Keel)^[3], тогда как на посту главы швейцар­ского внешнеполитического ведомства - Политическо­го департамента Федерального совета Швейцарии - Мак­са Птипьера (Max Petitpierre)^[4] сменил Фридрих Вален (Friedrich T Wahlen)^[5].

Несмотря на разное авторство, оба донесения произ­водят впечатление относительно непредвзятых анализов событий и процессов в ливанском обществе - в той части текстов, где звучит мнение самих этих дипломатов и где приводятся собственные авторские комментарии к ска­занному их высокопоставленными собеседниками. При некоторых различиях в стиле изложения, оба документа по-своему информативны и оригинальны, демонстрируют знание авторами своего дела и живое участие в вопросах, поднимаемых, в частности, маронитским патриархом Ме- уши.

Такая непредвзятость и оригинальность может быть во многом обязана внешнеполитической линии Швейца­рии, которую жестко отстаивал, в частности, знаменитый швейцарский дипломат и политик М. Птипьер. Эта линия была направлена на позиционирование его страны как га­ранта мировой финансовой стабильности, стоящего «над схваткой» разных глобальных систем. Он, как извест­но, всеми силами отстаивал принцип нейтралитета своей страны, в том числе препятствовал вступлению Швейца­рии в ООН, СЕ и ЕЭС, проводил линию на равноудален­ную внешнюю политику. Считается, что такая выработан­ная при нем принципиальная политическая линия сохра­нялась до конца «холодной войны» его продолжателями. Тем самым, тексты донесений, заключая в себе известную долю объективных оценок событий и состояния дел тех лет, представляют важный, относительно независимый угол зрения на Ближний Восток в период активной фазы государственного строительства и региональных идеоло­гических баталий.

В плане анализа развития межрелигиозных отноше­ний, изменения на протяжении ХХ в. положения христи­ан в ближневосточном регионе эти документы могут пре­доставить бесценные исторические детали и мнения, так сказать, из первых уст. Так, кроме описания встречи и пе­редачи беседы с патриархом Меуши, посол Г. Киль пред­лагает также мнения по разным вопросам маронитского архиепископа Бейрутского в 1952-1986 гг. Игнаса (Игна­тия) Зияде (1906-1994). Интересно, что в политическом отношении тот, как сказано в документе, «вошел в извест­ное противостояние с маронитским патриархом» - своим непосредственным главой. Поддержка маронитским бей­рутским владыкой президента Камиля Шамуна во время гражданского кризиса 1958 г. не являлась в глазах марони- тов вопросом религиозной веры, и, тем самым, не могла - в рамках либеральной религиозно-политической культу­ры Ливана - привести тогда к расколу.

Сегодня, как и в начале 60-х годов, вновь звучит тре­вога маронитских иерархов относительно «растущего по­тока исламских боевиков» и «больших масс невежествен­ного и охваченного примитивным фанатизмом населения, которых религиозно-националистические лозунги тщес­лавных вождей воодушевляют и направляют к подрыв­ным целям». Вместе с тем, печальной правдой выглядит тогдашняя убежденность высокого представителя маро- нитского клира о начавшемся оскудении веры ливанских христиан, о том негативном примере, который некоторые из его современников в начале 60-х гг. являли собой для населения Ближнего Востока в целом.

В первом из документов, помимо освещения встре­чи с маронитским патриархом, подробно говорится так­же и об одном из основателей и последующем безуслов­ном лидере партии «Ливанские фаланги» (Аль-катаиб аль-любнанийа) Пьере Жмайеле^[6] (1905-1984). Мнение швейцарского дипломата об этом ведущем на тот момент маронитском политическом деятеле дополняет картину, представленную патриархом Булосом Меуши в отноше­нии направлений активности ливанских христиан и их представителей в политическом бомонде. Весьма любо­пытно, в частности, сочетание характеристик этого деяте­ля, с одной стороны, как идеалиста, видящего свои цели якобы только в духовной и социальной плоскостях и все­рьез занимающегося проектами политического реформи­рования государственного устройства Ливана (с привле­чением опыта Швейцарии), а с другой - как прагматика, предлагающего зарабатывать, например, на позициониро­вании Бейрута в качестве центра арабского единства.

Добротным контекстным дополнением к приводимым документам - и тоже в качестве источника - могли бы по­служить статьи на сходные темы и того же времени в не­мецкоязычной швейцарской газете «Нойе Цюрхер Цай- тунг» (Neue Zurcher Zeitung), полная подшивка которой за несколько десятилетий имеется в том же архиве Цюри­ха (AZGZ, NZZ Archiv).

Приношу искреннюю благодарность Архиву совре­менной истории при Федеральной высшей технической школе Цюриха (Archiv fur Zeitgeschichte der ETH Zurich) и его любезным сотрудникам, предоставившим возмож­ность копировать и широко использовать материалы ар­хива (в частности коллекцию Гвидо Киля и архив «Нойе Цюрхер Цайтунг»), а также Федеральному архиву в Берне (Swiss Federal Archives, Bern), предоставившему в откры­тый доступ и для всех желающих цифровые копии многих дипломатических документов.

Биографические данные по дипломатам и главам внешнеполитического ведомства Швейцарии собра­ны из различных швейцарских баз данных: http://www. hls-dhs-dss.ch, http://dodis.ch, http://www.helveticat.ch, https://www2.unil.ch и др.

Документ 1. Донесение посла Швейцарии в Бейруте Эгберта фон Граффенрида главе швейцарского внеш­неполитического ведомства от 29.10.1959^[7].

Посольство Швейцарии Бейрут, 29 октября 1959 г.

Ref.: В.15. - Gr/i Beirut: RP No.13

Ливан: Встречи с двумя христианскими деятелями

Г-ну Федеральному советнику Максу Птипьеру, главе Федерального Политического Департамента

Берн

Г-н Федеральный советник,

На днях я имел случай нанести визит маронитскому патриарху, Его Блаженству монсиньору Полю Меуши, а также встретиться с главой партии «Фаланги» Пьером Жмайелем, членом правительства с октября 1958 г.

1) Как говорят, патриарх Меуши сыграл заметную роль во время кризиса, приведшего к восстанию летом 1958 г. Его разногласия с экс-президентом Шамуном^[8] были не единственной причиной такой его позиции. Патриарх, за которым пошли марониты из соседних арабских стран, заявил, что христиане на Востоке - ни что иное как «капля в океане», представляющая возрождение арабского наци­онализма, и что без объединения с мусульманами христи­ане будут сметены. Духовный глава маронитов - общи­ны наиболее сильной и наиболее представительной сре­ди христиан Востока - осознает поэтому, что все приня­тые Ливаном прозападные позиции устарели, и совершен­но необходимо добиться союза с новыми силами, то есть соседними странами. Эта позиция, без сомнения, основан­ная на серьезных соображениях, но не без тесной увязки с предыдущим режимом, снискала патриарху славу одно­го из ведущих деятелей оппозиции против режима Шаму- на. Вожди восстания - во главе с мусульманскими [Л. 2] лидерами - сполна уделяли внимание патриарху. Его ре­зиденция в Бкерке была наводнена представителями или делегациями от оппозиции. Эта ситуация, по меньшей мере двусмысленная, породила бурное негодование сре­ди духовенства и вообще среди христиан. Некоторые ма­рониты дошли до угроз требовать вмешательства Святого престола. И ведь не просто патриарх продолжает оставать­ся при таком своем мнении: он еще и получил - в ходе ли­ванского кризиса - паллиум¹, который на него возложил сам святой папа во время поездки того в Европу прошлой весной. На этот раз патриарх был, кроме того, официаль­ным гостем французского правительства, и такое пригла­шение имело целью подчеркнуть ту роль, которую Фран­ция во все времена играла в отношении христиан Востока. (Кстати, только что новым режимом был смещен со свое­го поста посол в Париже Муса Мубарак, у которого была давняя ссора с патриархом и которого президент Шамун назначил во французскую столицу, невзирая на сильное сопротивление своего религиозного главы!) Патриарха пригласили тогда и в Испанию, где генерал Франко пере­дал ему стипендии для 20-и ливанских семинаристов.

Во время нашей встречи вопрос о его предшествен­никах звучал неявно. Патриарх, позиции которого в ре­зультате развития политических событий последних ме­сяцев только усилились, не преминул все же намекнуть, что проблемы Ближнего Востока настолько усложнились, что такого никому не пожелаешь. При этом он не скрывал своей озабоченности в отношении будущего, в особенно­сти имея в виду ситуацию в Сирии и Ираке. Для патри­арха пробуждение арабского национализма является ре­альностью, которая - помимо многовекового противосто­яния между Каиром и Багдадом - может также навлечь се­рьезные проблемы как на христиан в целом, так и на ли­ванское [религиозно-политическое] равновесие, в част­ности. Что касается Ливана, то он также дал понять, что конфессиональный принцип распределения высших по­стов очень сильно рискует однажды быть подвергну­тым сомнению¹ [Л. 3] По его словам, проблема коренится в том факте, что для мусульман религия, отечество и ара­бизм образуют концепцию, которой Запад никогда, похо­же, не сможет придавать должного значения. М-ор Меу- ши заметил также, что ливанская эмиграция во все време­на состояла в значительной степени из маронитов. Пред­принимались различные меры в попытках занять лиш­ние рабочие руки - в частности, внедрение местных про­изводств в интересах горных жителей, чтобы сдерживать эмиграционное движение. Результат, которого хотели до­стичь, был вовсе не только демографического плана - ведь территория страны очень невелика, - но преследовалась задача конфессионально-политического характера. Фак­тически численность христиан стремится к меньшинству по сравнению с мусульманами. В свою очередь, ливанские эмигранты, занимающие выгодные позиции за рубежом, все же представляют для своей страны силу, и прежде все­го в экономическом плане: ведь значительное число хо­зяйств обращаются к родной земле и составляют в любом случае заметный доходный актив. Но также и в плане духов­ном: эти переселенцы остаются связанными с их страной происхождения, а по сему являются элементами распро­странения ценностей в интересах Ливана.

Приведу, наконец, колоритную деталь беседы: м-ор Меуши рассказал, что недавно у него был Саиб Салам, му­сульманский вождь восстания, который много говорил ему о своем недавнем пребывании в Швейцарии, называя его [временем] «откровения и вдохновения».

Что касается дел церковных, то патриарх объявил не­давно о созыве очередного собора маронитского духовен­ства, первого после длительного перерыва. Планируют- ^[9] ся, в частности, вопросы, инспекции организации [общин] маронитов в соседних странах, где не всегда доброжела­тельно относятся к верховенству патриарха, находящего­ся в Ливане.

Замечу, кстати, что патриарх держит некоторый лот акций «Ливанского цемента» (“Ciments libanais”) [фили­ала] группы Шмидхайни (Schmidheiny)¹; предшествен­ник м-ора Меуши в свое время [Л. 4] участвовал в выку­пе этой старинной французской компании, находившейся в затруднительном положении.

2) Пьер Жмайель, бывший недавно нашим гостем, со­средоточился - еще со времени создания «Фаланг» в кон­це периода французского мандата - на задаче взрастить элиты из молодого поколения и заинтересовать их обще­ственными проблемами. Кризис 1958 г. он встретил под­готовленным и, благодаря 50-и тысячам весьма дисципли­нированных фалангистов, стал главным лидером христи­анского лагеря, которому удалось-таки восстановить рав­новесие. Рассматривая свою задачу прежде всего в пла­нах духовном и социальном, он, не иначе как скрепя серд­це, впервые вошел в правительство после потрясений про­шлого года^{[10] [11]}. В результате недавнего расширения Кабине­та, он оставил Министерство образования и возглавил Ми­нистерство общественных работ, продолжая следовать об­щему плану, направленному на реформы институтов вла­сти. Совсем недавно партия «Фаланги» приняла целую серию тезисов, содержащих в сжатом виде проекты в раз­ных сферах - экономической и социальной, внутренней политики и избирательной реформы, а также внешней по­литики. По этому последнему пункту в программе провоз­глашается укрепление уз дружбы со всеми без исключе­ния соседними странами, а также перенос штаб-квартиры Арабской лиги, названной «эффективным инструмен­том», в одну маленькую страну-участницу при данных ей необходимых гарантиях оплаты за эту миссию.

В качестве члена правительства Пьер Жмайель хода­тайствовал, пользуясь разными случаями, о нашем содей­ствии в изучении материалов по швейцарским институ­там власти. Недавно он также выражал мне свое намере­ние подать запрос о присылке новых швейцарских специ­алистов.

Для многих политических деятелей, особенно из хри­стианского лагеря - а такого же мнения придерживает­ся и Пьер Жмайель, - прогрессивная лаицизация госу­дарства необходима все больше и больше. [Л. 4] Кризис 1958 г. выявил угрозы режиму, где конфессиональным элементом так отчетливо помечены общинные структуры. Более того, события прошлого года повлекли за собой се­рьезные противоречия и в самой христианской среде.

дипломатическом посту в этой стране. Хотя такие встречи наиболее часты в публичных местах, обставленные опре­деленной протокольной торжественностью, они все же не становятся менее познавательными, выявляя, в отли­чие от повседневных мероприятий, культурные и истори­ческие силы этого региона. Нас также часто просят мно­гие религиозные заведения одолжить им фильмы и пе­редать материалы образовательного характера. В настоя­щее время два наших соотечественника проходят обуче­ние в области востоковедения во французском Универси­тете св. Иосифа [в Бейруте] - один иезуитский священ­ник, другой - протестантский пастор.

Прошу принять уверения, господин Федеральный со­ветник, в моем почтении.

Посол Швейцарии:

(подпись от руки) Граффенрид

Документ 2. Донесение посла Швейцарии в Бейруте Гвидо Киля (Guido Keel) главе швейцарского внешнепо­литического ведомства от 7.12.1960^[12].

Посольство Швейцарии Бейрут (Ливан)

7 декабря 1960 г.

В.15. - /wr Beirut: RP No.9

Г-ну Федеральному советнику Фридриху Т Валену, главе Федерального политического департамента

Берн

Угроза христианству в Ливане?

Г-н Федеральный советник,

Ливан - единственная из арабских стран, в кото­рой, по крайней мере теоретически, христиане находят­ся в большинстве. Когда французы после Первой мировой войны добились признания мандата на Ливан и Сирию, они провели границу Ливана именно так, чтобы христиане составляли большинство населения с небольшим переве­сом. По последней переписи, проведенной, правда, много лет назад, 52%-м христиан противостоят 48% мусульман. На этом соотношении и основывается ныне существую­щая религиозно-политическая «рабочая гипотеза», кото­рая нашла выражение в Национальном пакте 1943 г. - уст­ном соглашении между политическими лидерами христи­анской и мусульманской религиозных общин.

Согласно Национальному пакту, политический баланс между религиями достигается таким образом, что прези­дентом республики должен быть христианин (маронит), главой кабинета - мусульманин-суннит, а председателем парламента - мусульманин-шиит. Также и в Палате закре­плены априори основные религиозные группы страны - ко­личество мандатов в соответствии с приблизительной до­лей населения. Количество депутатов - сейчас 99 - долж­но быть всегда кратно 11-и, чтобы по-справедливости со­ответствовать доле в составе населения - 6 христиан (раз­личных обрядов) на 5 мусульман и 1 друза. В отношении внутреннего спокойствия и выживания Ливана все зави­сит [Л. 2] от того, чтобы этот искусственно состряпан­ный баланс не нарушался. Всякое посягательство на суще­ствующее положение может иметь далеко идущие послед­ствия, поскольку грозит подорвать в государстве сосуще­ствование религиозных общин, в котором и усматривает­ся особенный “рэзон д’этр” Ливана.

В последние месяцы усилились признаки того, что со стороны мусульман-суннитов идут попытки расша­тать нынешний религиозно-политический баланс в Ли­ване, чтобы изменить его в пользу превосходства мусуль­ман. Кровавые события летних месяцев 1958 г. пробудили в мусульманской части населения силы, которые, несмо­тря на последовавшую за беспорядками формулу прими­рения “Ни победителей, ни побежденных”, по-видимому, не собираются отказываться от своих подрывных дей­ствий и своей цели.

Снова и снова радикально настроенные мусульман­ские политики требуют проведения новой переписи насе­ления. При этом основание подобным притязаниям лежат в такого рода аргументах: с последней переписи не толь­ко увеличилось население с 1,4 млн до приблизительно 1,6 млн чел., но и произошло смещение конфессионально­го баланса. Вследствие большего коэффициента рождае­мости, как считают мусульмане, теперь был достигнут пе­ревес над христианами. Кроме того, в стране проживают около 150 тыс. палестинских беженцев, в подавляющем большинстве - мусульмане. Поэтому принятый религиоз­ный состав считается недействительным и претерпевшим изменения. На позиции христиан неблагоприятно влияет то обстоятельство, что добрая часть горцев-христиан, как и раньше, имеет обыкновение оставлять свои жалкие оча­ги, чтобы приумножить большое число ливанских эми­грантов во всей частях света. Христиане осознают такое свое удручающее положение и стараются с большим упор­ством отклонить любые инициативы по переписи населе­ния^[13]. Они все больше и больше понимают, что требова­ния, выставляемые им, угрожают поколебать их положе­ние и их завоевания.

[Л. 3] Волну беспокойства в христианском лагере воз­будила инициатива депутата-мусульманина Аднана Хаки­ма^[14]. Как вождь мусульманских молодежных и боевых от­рядов «Наджжады» этот политик представляет крайнее крыло сторонников панарабизма насеристского типа^[15]. Ха­ким пришел к президенту страны Шехабу и потребовал, ни много ни мало, чтобы традиционное положение, когда президент республики принадлежит к маронитской общи­не, было упразднено и заменено на альтернативное прав­ление христианского и мусульманского глав государства.

Президент Шехаб отреагировал на предложение Адна­на Хакима очень холодно. Он ответил, что из шести лет его срока впереди еще целых четыре года, и он не собира­ется досрочно уходить в отставку, а что поставленная про­блема должна рассматриваться по меньшей мере как не­своевременная.

Христианские политики остро отреагировали на по­ступок Хакима. Создается впечатление, что вопрос этот намеренно и вероломно «выдернут из забора», чтобы вне­сти в политико-конфессиональную ситуацию новый эле­мент замутненности и нервозности. Сами предводители с мусульманской стороны, такие как глава кабинета мини­стров Саиб Салам и его мусульманские коллеги по каби­нету, поражены и смущены. Трудно оценить, насколько ис­кренно это изумление, или же это только притворная рас­терянность. Во всяком случае, все эти люди в период бес­порядков гражданской войны стояли с Аднаном Хакимом на одних и тех же баррикадах.

В христианском лагере отдают себе отчет в том, что пришла в движение легкомысленно начатая дискуссия по основам конфессионального баланса. Дело идет о судь­бе ливанского Национального пакта 1943 г. Он представ­лял собой результат взаимных и добровольных уступок, и это стройное здание грозит быть разрушенным, если одна из религиозных общин захочет отказаться от суще­ственного пункта компромисса.

В отношении ливанской государственной власти нуж­но учитывать еще и следующее. Своим президентом- христианином Ливан вносит особое звучание в сообще­ство арабских стран, где [Л. 4] ислам неизменно является государственной религией и где государственные власти, главным образом в соответствии с конституцией, долж­ны быть мусульманскими. Особый случай Ливана до сих пор служил свидетельством того, что арабы необязательно должны принадлежать к мухамедданству Для христиан­ских меньшинств близлежащих стран это было бесценной моральной и политической опорой. Теперь же дело выгля­дит так, что, похоже, в кругах приверженцев панисламско­го фанатизма интерпретация арабизма в духе религиозной толерантности больше не приемлема.

Насколько эту тревогу разделяют местные христиане, в том числе церковное начальство, я выяснил в ходе по­сещения маронитского патриарха Ливана и маронитского архиепископа Бейрутского. Как известно, марониты при­держиваются византийско-католического обряда на араб­ском языке. Они представляют собой особый арабский тип в ливанском христианстве и прежде всего стараются чувствовать и думать как члены общеарабского сообще­ства людей.

Монсиньор Зияде^[16], архиепископ Бейрутский, с кото­рым мне и раньше приходилось беседовать, просил меня сохранить в строгом секрете его сведения. Он подчеркнул, что будущая судьба ливанского христианства дает причи­ну для серьезного беспокойства. Грядущие годы должны принести тяжелые и жестокие столкновения, в которых нужно суметь выстоять против растущего потока ислам­ских боевиков. Как вековой опыт, так и недавнее разви­тие событий, к сожалению, подтверждают, что антагонизм христианских и мусульманских религиозных общин не­преодолим и что успех любой попытки честного примире­ния остается иллюзорным. И так же бесполезно пытаться выработать лучшее соглашение между лагерями на пути взаимных уступок. Каждая уступка для мусульман оказы­вается поводом, чтобы ввернуть свои новые притязания. «Эти люди всегда готовы брать, но никогда не выражают желания самим что-то отдать», - пояснил архиепископ. Единственно возможная позиция может заключаться, тем самым, в твердости и решимости давать отпор. Стоит хри­стианам смягчить свою позицию, [Л. 5] следствием бу­дет не только крах христианского Ливана, но одновремен­но и поэтапное уничтожение христианских меньшинств в других арабских странах.

На взгляд м-ра Зияде, границы Ливаны при его осно­вании были расширены, включив области с преобладани­ем в них мусульман. Следствием этого стал чересчур неу­стойчивый баланс между религиозными общинами, а так­же возрастающая опасность для христианской компонен­ты в стране. Что же можно сделать для предотвращения этого угрожающего развития событий? Нужно и даль­ше пытаться искать самых лучших, обладающих широ­кими взглядами мусульманских интеллектуалов и поли­тиков для воплощения идеала ливанского государства с его толерантностью и взаимным сотрудничеством. Не­маловажно искренне следовать этой идее. Вместе с тем, существуют большие массы невежественного и охва­ченного примитивным фанатизмом населения, которых религиозно-националистические лозунги тщеславных вождей воодушевляют и направляют к подрывным целям.

Когда м-р Зияде только начинал свое высокое пастыр­ское служение, он полагал, что сможет достичь многого, когда выделял христиан перед мусульманами за их мо­ральную цельность, их осознание социальной ответствен­ности и их безукоризненные убеждения. Это подтверди­лось в отношении значительной части простых горцев, но не образованных и лучше устроенных социальных сло­ев городского населения: здесь христиане показывали му­сульманам слишком плохой пример. Они борются за по­литическое превосходство из чисто личных интересов. Они преклоняются перед раздутым материализмом и без­граничной жаждой наслаждения и наживы. В руках хри­стиан находятся бесчисленные сомнительные ночные клу­бы столицы, крупные и поменьше подозрительные гости­ницы. Под покровительством христиан - наркоторговля и даже торговля девушками. В отношении коррупции хри­стиане нисколько не отстают от мусульман.

Для архиепископа наилучшим решением ливанской дилеммы было бы, если страна могла бы стать местом пре­бывания и встреч многочисленных международных ор­ганизаций. [Л. 6] Ему представляется в мыслях некий ближневосточный филиал Объединенных Наций или аф­филированных с ним структур. Эта новая роль для Лива­на могла бы поднять его над внутренними межконфессио­нальными проблемами. Как связующее звено между Ази­ей и Европой, как очаг и точка пересечения различных культур, а также особо призванный служить приютом для многочисленных этнорелигиозных меньшинств, Ливан мог бы стать центром международного сотрудничества. Это решение способствовало бы институтам, свободным в личностном, экономическом и финансовом отношениях. Кроме того, они послужили бы Ливану наилучшей гаран­тией того, что страна не станет легкой добычей экспанси­онистской прихоти беспокойных соседей, определенных групп людей или религиозных организаций.

М-р Зияде подчеркивает, что Ливан является особо охраняемой землей для азиатской территории, где хри­стианские идеи живут по праву наследства. Страна, тем самым, является для людей с Запада въездными ворота­ми на Восточный континент, воротами, которые все боль­ше угрожают закрыться для западного влияния. Христи­анский Запад не должен ослаблять свою солидарность с Ливаном. В противном случае, легко может случиться, что однажды все пространство между Средиземноморьем и Тихим океаном предстанет как непрерывный, огромный, чуждый азиатский мир.

Вот, в общем и целом, архиепископ Бейрутский. Этот высокий церковный деятель во время политических вол­нений 1958 г. стоял на стороне президента Шамуна, пусть и никогда не разделял взглядов того. Его никогда не поки­дала сдержанность, наложенная на него духовным саном. И все же он вошел в известное противостояние с маронит- ским патриархом, монсиньором Меуши, который со своей горячностью, столь мало сочетаемой с его церковным ти­тулом «блаженнейший», составил оппозицию президен­ту Шамуну. Можно утверждать, что это своеобразное по­ведение м-ра Меуши основано на личном и материальном противостоянии интересам Шамуна. Видимо, действи­тельно, назначение патриархов имеет под собой опять же политико-религиозное основание. Патриарх желал пре­дотвратить раскол территории страны по религиозным фронтам. Он признавал, насколько левантийские христи­ане составляют только лишь небольшую группу в гуще [Л. 7] исламской нации. «В случае, если мы не найдем спо­соба своевременной интеграции, мы будем просто смете­ны с лица земли», - сказал он.

С тех пор маронитский патриарх уже примирился со своим тогдашним оппонентом [архиепископом Игна- сом Зияде]. Он ищет также сближения с другими христи­анскими политиками, с которыми временно был в ссоре. Мусульмане, которые после тех событий забрасывали его дифирамбами, снова начинают увиличивать дистанцию по отношению к нему. Видны признаки того, что вокруг патриарха, по-видимому, пересматривающего свои преж­ние оценки существующего положения, может зародиться маронитский оборонительный фронт.

Поэтому я с нетерпением ждал беседы с м-ром Меу­ши. Он принял меня в своей добротной горной резиден­ции, в Бкерке. Патриарх - очень приятная личность, в ко­торой, несмотря на возраст, все выдает яркий темперамент и сильную волю. Он расспрашивал меня вначале о впе­чатлениях и том опыте, что я почерпнул за время моего пребывания за «железным занавесом»^[17]. О проблеме и ме­тодах коммунизма он информирован превосходно. Также и Швейцарию он знает, как представляется, до самых де­талей конституционной жизни. Он удерживал меня у себя дольше отведенного по протоколу времени.

На прощание патриарх вывел меня на балкон своей ре­зиденции, откуда можно было наслаждаться величествен­ным видом на горы и море. На этой панораме он показал мне ряд христианских церквей, монастырей и учебных заве­дений, подчеркивая, что близлежащая местность - это цен­тральное место христианского Ливана. Затем он указал на бесчисленные террасы из природного камня на скло­нах гор, представляющие собой результат труда поколе­ний, чтобы удержать культурный слой почвы. Под дав­лением мусульманского нашествия, пояснил он, христи­ане были вынуждены спасаться бегством в эти необжи­тые края. Кроме храбрости жителей, можно благодарить и бедность почвы за то, что эти области никогда не были заняты мусульманами. «Я порой спрашиваю себя, - сказал м-ор Меуши, - как долго смогут продержаться здесь мои маронитские братья». Сегодня снова видны серьезные признаки опасности. Если опять [Л. 8] будут затеяны ве­роломные действия, лицо христианского Ливана переме­нится. В этом направлении идет агитация из зарубежных центров. Христианам стоит осознать угрозу, и они должны объединить свои силы. Между тем, утверждают, что якобы враждебные проявления не привлекают к себе явного ин­тереса, и многие все еще пытаются не отступаться от толе­рантности на своей земле. Но стоит положению серьезно ухудшиться, это станет следующей проблемой. Ливанские христиане живут здесь подобно своим предкам, и пусть, в случае необходимости, христиане с оружием в руках за­щищают свою веру.

Патриаршью резиденцию я покинул под впечатлени­ем таким боевым, словно пообщался с духовно окормля- ющим князем церкви. Для прояснилась вся проблматика участи ливанских христиан.

Заверяю Вас, г-н Федеральный советник, в моем глу­бочайшем почтении.

(Подпись от руки) Keel

PS: Прошу о совершенной секретности в обращении с именами и должностями упомянутых в этом донесении церковных сановников.

^[1] Патриарх Маронитской церкви Булос II (Меуши) (1894-1975) про­должал в целом курс своего предшественника, Антуна Ариды (патри­арх в 1931-1955 гг.) основанный на популярной тогда идее арабско­го единства. Патриарх Булос Меуши рассматривал арабскую культу­ру как основу этнокультурной самоидентификации ливанцев, отста­ивая при этом ливанский религиозный плюрализм. Он уделял боль­шое внимание отношениям ливанских маронитов с мусульманами всего ближневосточного региона и, видимо, не был чужд политиче­ских амбиций. Такой курс главы церкви не мог не вызывать споров и разногласий. Чрезвычайную обеспокоенность маронитских поли­тиков и части епископата вызывали симпатии патриарха Булоса II к движению арабских националистов и к идее панарабизма вооб­ще. Он приветствовал объединение в 1958 г. Египта и Сирии в рам­ках Объединенной Арабской Республики (ОАР), поддерживал египет­ского президента Гамаля Насера. Недовольные этим высокопостав­ленные марониты направили послание папе римскому с протестом против подобной активности патриарха. БулосII осмеливался вы­ступать и против президента Ливана Камиля Шамуна, осуждая его действия в кризисные 1957-1958 годы. В период выборов в октябре 1958 г. патриарх открыто встал на сторону Фуада Шехаба, который и был избран президентом страны. И впоследствии патриарх Булос II пытался участвовать в политической жизни Ливана - уже в рамках Маронитской лиги. Эта организация, возникшая еще в 1952 г., опи­ралась на авторитет церкви и патриарха, достигнув наибольшей ак­тивности в конце 60-х - начале 70-х гг. Правда, к тому времени па­триарх стал отходить от идей арабской идентичности маронитов в пользу финикиизма. Помимо патриарха Булоса II Лигу поддержи­вал генерал Ливанского маронитского ордена. См.: Родионов М.А., Сарабьев А.В. Марониты: традиции, история, политика / Ин-т восто­коведения РАН. М.: ИВ РАН, 2013. (500 с.) C. 162.

^[2]  Эгберт фон Граффенрид (1909-1981) швейцарский дипломат из древнего бернского рода. Работал в Шанхае, Нью-Йорке, в 40-е годы - в диппредставительстве Швейцарии в Лондоне, затем, с 1950 г. - в центральном аппарате швейцарского внешнеполитиче­ского ведомства - Политического департамента Федерального сове­та Швейцарии (ее правительства). В 1955-1956 гг. был членом швей­царской делегации в Комитете нейтральных государств, которая ку­рировала прекращение огня в Корее. С 1956 г. - посланник Швейцарии в Бейруте, а с марта 1958 г. по март 1960 г. - после учреждения по­сольства в Бейруте с аккредитацией в Сирии, Ираке и Иордании - по­сол Швейцарии. Затем был направлен послом в Стокгольм, в 1965 г. - в Канберру, в 1970 г. - в Афины (оставался послом в Греции по конец 1974 г.).

ции швейцарских политиков (протестантов-реформистов), он един­ственный был католического вероисповедания, то есть фактически единоверцем своих высоких маронитских собеседников.

^[4]  Макс Птипьер (1899-1994) с января 1945 по июнь 1961 гг. возглав­лял Политический департамент Федерального совета Швейцарии, что соответствует статусу министра иностранных дел. Юрист, декан юридического факультета Университета Невшателя, уже с 1937 г. он начал политическую карьеру. В 1950, 1955 и 1960 гг. был президен­том Швейцарии (годичные сроки президентства).

^[5]   Фридрих Трауготт Вален (1899-1985), агроном по образованию (Dr. Sc., 1922), с 1958 по 1965 гг. являлся членом Федерального со­вета Швейцарии и главой Департаментов юстиции и полиции, эко­номики, а с июля 1961 по конец 1965 г. - возглавлял Политический департамент (аналог МИДа) этого высшего органа государственно­го управления. В 1961 г. был президентом Швейцарии. Образование получил и затем работал по специальности в Цюрихе, а также учил­ся и работал в Англии, Голландии и Канаде. До своей политической карьеры служил профессором агрономии в Федеральной высшей технической школе Цюриха (университет, ETH-Zurich), сотрудни­ком Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), после завершения политической карьеры в 1966 г. занимался в том числе защитой избирательных прав женщин.

^[6] Пьер Жмайель происходил из знатного ливанского рода, имевшего родовое поместье в районе Бикфайи. Изначально единомышленни­ками Жмайеля, стоявшими у основания партии, были такие извест­ные ливанские деятели, как Шарль Хелу (будущий президент Ливана, 1964-1970), Шафик Насыф, Эмиль Яред и Жорж Наккаш, но вкоре из- за возникших разногласий они вышли из организации.

^[7]   Источник: Swiss Federal Archives, Bern. Schweizer Botschaft in Beirut. Die diplomatischen und konsularischen Dokumente, 1945-1972. Egbert von Graffenried. Entretiens avec le Patriarche Maronite et un membre du Gouvernement, 29.10.1959 (No. 15271).

^[8]  Камиль Шамун (1900-1987), родом из маронитского городка Дейр- эль-Камар к югу от Бейрута, к началу своего президентства (1952­1958) был уже очень опытным политиком: в его послужном списке значились ответственные дипломатические посты посла Ливана в Великобритании и постпреда в ООН, должности министра финан­сов, внутренних дел и здравоохранения. Прозападный курс прези­дента Шамуна, его открытый антагонизм с Египтом Г. Насера и опо­ра на американскую военную помощь, вкупе с неприятием идей ара­бизма и арабского социализма, привели его к конфронтации со зна­чительной частью ливанских политических лидеров. Назревавший с 1957 г. и вспыхнувший летом 1958 г. острый внутренний конфликт в Ливане привел к отставке президента Шамуна и приходу к власти проарабски настроенного командующего ливанской армией Фуада Шехаба (1902-1973, оставался президентом до 1964 г.) - на волне успешного урегулирования внутриполитической ситуации по фор­муле «Ни победителей, ни побеждённых».

¹ Паллиум, или паллий - специальным образом сотканный покров в виде ленты из тонкой белой овечьей шерсти с вышитыми шестью черными, красными или фиолетовыми крестами. Возлагается на пле­чи особо отмеченного католического архиепископа на специальной папской церемонии, традиционно приуроченной к празднику св. апо­столов Петра и Павла. Понтификальный паллий служит знаком осо­бой важности возглавляемого архиепископом архидиоцеза - митро­полии. Является также элементом папского облачения.

^[9] Описание патриархом конкретного эпизода - подобного рода оспа­ривания закрепления президентства за маронитами - приводится со всеми подробностями в следующем публикуемом документе.

^[10] Богатейшая семья швейцарских предпринимателей из Цюриха, в свое время сделавшее состояние, в том числе на производстве строй­материалов. В наше время на слуху имена двух влиятельных милли­ардеров из этой фамилии.

^[11]  Газета «Нойе цюрхер цайтунг» сообщала: «В Ливане сформирова­но новое правительство, в состав которого вошли: премьер-министр, министр финансов и обороны - Рашид Караме, общественных работ и здравоохранения - Пьер Жмайель, МИД - Хусейн Уэйни, МВД и ин­формации - [Али] Баззи, юстиции и торговли - Филипп Такла, обра­зования и планирования - Фуад Бутрос, общественного транспорта и социальных вопросов - Морис Зуэйн, сельского хозяйства - Фуад Наджжар». См.: Kabinettserweiterung in Libanon // Neue Zurcher Zeitung, 8.10.1959. AZGZ, NZZ Archiv, 3025.

^[12] Источник: Archiv fur Zeitgeschichte der ETH Zurich (AZGZ). NL Guido Keel 6.2 Politische Berichtes, 1960. Herrn Bundesrat Max Petitpierre Vorsteher des Eigenoessischen Politischen Departamentes, Bern. ([Посольство Швейцарии, Бейрут (Ливан). Посол Гвидо Киль] фе­деральному советнику, Максу Птипьеру, главе Федерального Политического Департамента. Берн. Политическое донесение). Politisch Bericht, 7.12.1960.

рой у вас имеется запись, относится к 1932 г. Если так, то не вызы­вают сомнения доводы, приведенные в вашем донесении, о продол­жающемся нежелании проводить в Ливане переписи. Что интерес­но, эта перепись 1942-1943 гг. (возможно, немного потрудившись, я мог бы уточнить дату, но сомневаюсь, стоит ли) имела место неза­долго до устного Национального пакта 1943 г. ». См.: Letter from Ambassador T.F. Brenchley to Ambassador P.H.G. Wright, Ambassy of Great Britain, Beirut, June 5, 1973 // Muslim minorities in Arab countries, 1843-1973: 4 v. / Ed. B.D. Destani. Slough: Cambridge Archive Editions, 2006. Vol. IV: 1950-1973. (605 р.) (Minorities in the Middle East). Р. 357.

^[14] Аднан Хаким (ум. 1990) - лидер просуннитской националистиче­ской арабской партии «Наджжада», трижды избирался депутатом в парламент. Организацию формально возглавил в 1953 г., превра­тив в самостоятельную партию после двухлетнего периода ее поли­тического самоограничения. Партия продолжает свою деятельность, основываясь на принципах крайнего арабизма, в частности, лозунг партии звучит: «Арабские страны - для арабов».

^[15]  Эта организация в течение 1959-1960 гг. явным образом вышла на позиции противостояния маронитским политическим амбици­ям, очевидно, видя именно в маронитах основных противников как арабского социализма, так и влияния в стране мусульман. Газета «Нойе цюрхер цайтунг» писала тогда, выявляя конфессиональный аспект конфликта, наряду со свойственном ей акцентом на проти­востоянии насеризму в регионе: «Мусульманские соперники фалан­гистов, “Наджжада”, боевые части которых обосновались в [бейрут­ском квартале] Баста, выступили в поддержку Канаана, кандидата от Шамуна. Им сегодня кажется очевидным, что фалангисты гораз­до более опасный противник, нежели сторонники Шамуна». См.: Das Spiel der Parteien in Libanon // Neue Zurcher Zeitung, 4.07.1959. AZGZ, NZZ Archiv, 2086.

^[16] Игнас (Игнатий) Зияде был архиепископом Бейрута с 1952 по 1986 г. Очевидно, он занимал более сдержанную позицию по отношению к президенту К. Шамуну во время волнений 1958 г., чем патриарх Булос Меуши. В дальнейшем взгляды обоих маронитских иерархов значительно сблизились. Французский историк Стефан Мальсань, автор книги о времени правления президента Шехаба в Ливане, ха­рактеризует архиепископа Зияде как человека, чуждого корпоратив­ной солидарности маронитских верхов в их противостоянии про­мусульманским и даже проарабским позициям властей (в авангар­де таких иерархов был, например, непримиримый оппонент патри­арха Меуши, маронитский архиепископ второго по величине ливан­ского города Триполи, монсиньор Джамиль Абед). Автор приводил, в частности, эпизод, когда на важнейшем мероприятии в столичном кафедральном соборе - на чествовании первой годовщины избрания римского папы Павла VI в июне 1964 г. - архиепископ Зияде произ­нес речь, содержавшую похвалы политике президента Фуада Шехаба. А ведь это был последний год его президентства, когда позиции это­го проарабского политика были сильно поколеблены, и избрание его на второй срок впоследствии не состоялось. См.: Malsagne, Stephane. Fu'ad Chihab (1902-1973): contribution a l’etude d'une figure historique majeure du Liban contemporain / sous la direction de Nadine Picaudou. Paris: Paris-1-Pantheon-Sorbonne, 2002. (688 р.) Р. 553-554.

^[17] Видимо, имелось в виду пребывание Гвидо Киля в Чехословакии во время его работы в посольстве в Праге.

Объем издания: 328-353

полный текст статьи